Mif-legenda

Пусть рухнет его ограда!

Проткни глаза! Проткни сердце!

Рассеки язык! Раздроби зубы!

Какой бы пишача его ни пожирал,

О Агни, о самый юный, размозжи его!

Вот, Агни, твои дрова,

Перемалывающие пишачей.

Обрадуйся ты им

И прими их, о Джатаведас!

Охвати пламенем, о Агни,

Дрова из дерева тарштагха!

Да покинет форму свою пожиратель падали,

Что хочет схватить мясо этого человека!

Ошибки, допущенные во время жертвоприношения, исправлялись жрецом-брахманом при помощи магических заклинаний. Да и сам ритуал жертвоприношения в известной степени представлял собой магическое действо, поскольку являлся по сути попыткой жертвователя напрямую оказать влияние на богов.

Мировоззрение древних ариев было в значительной степени магическим, и проявлялось это, не в последнюю очередь, в вере в силу слова: поэтому придавалось такое значение элементам речи, прежде всего — имени.

Сарасвати. Индийский рисунок.

Для древних связь между именем и личностью, которую оно обозначало, являлась не произвольной ассоциацией, а чем-то вроде материальных уз, благодаря чему оказать через имя магическое воздействие на человека было ничуть не труднее, чем через ногти, волосы или любую другую часть тела. Это яркий пример контагиозной магии, по которой вещи, однажды бывшие в контакте, находятся в нем постоянно. Что бы колдун ни проделывал с тем или иным предметом, принадлежащим определенной личности, это неминуемо скажется на человеке. По утверждению Дж. Фрэзера, «многие из первобытных людей считали имена существенной частью самих себя и прилагали немало усилий, чтобы утаить свои истинные имена и тем самым обезопаситься от злоумышленников».

У древних египтян на каждого человека приходилось по два имени: истинное (большое) и доброе (малое). Доброе имя знали все, тогда как большое держалось в глубокой тайне. По два имени было и у индийских брахманов. Одно предназначалось для повседневного пользования, а второе было известно, кроме самого человека, лишь отцу и матери.

В обиходе употреблялись также прозвища и вторичные имена, которые не считались частью человека. Так, взрослого мужчину называли именем его ребенка, ибо предполагалось, что у детей врагов нет, и, следовательно, никакие опасности, связанные с колдовством, им не грозят.

Учитывая стремление людей защититься от колдовских чар, легко объяснить возникновение различных табу на произнесение имен. Можно выделить следующие запреты: на имена родственников, покойников, правителей и других священных особ, а также на имена богов.

Шива и жены мудрецов. Иллюстрация к пуранам (XVIII в.).

Основой табу на имена покойников являлся суеверный страх перед мертвыми. Люди боялись потревожить души умерших. Имя покойника «забывалось», а родственники, если их имена звучали похоже, немедля брали себе новые из опасения, что знакомые звуки могут привлечь умершего к прежнему жилищу. Если имя покойника совпадало с названием какого-либо предмета общего пользования, последний незамедлительно переименовывался.

Имена вождей и жрецов держались в секрете потому, что враги, узнав их, могли навредить правителям, а через них — и всему племени.

Имена божеств имели для людей очень большое значение, ибо связывались с могуществом сверхсил. Обычно у божеств было много имен. Так, у верховного бога вавилонского пантеона Мардука их насчитывалось около пятидесяти, и все они знаменовали его победу при сотворении мира над персонификацией хаоса, Тиамат, и ее воинством. Впрочем, считалось, что свои истинные имена боги тщательно скрывают, дабы не допустить, чтобы люди приобрели над ними неограниченную власть. Индра, Агни, Брахма, Шива, Вишну, как и их многочисленные эпитеты, — все это лишь «прозвища», лишь явленные имена, доступные для людей; истинные же имена богов остались неведомыми.

Помимо магии слов древние индийцы верили в магию действий — точнее, в магию заклинательных процедур и магических жертвоприношений. Заклинательные процедуры, в терминологии современных этнографических работ, бывали несимволическими (реальными) и символическими. Первые предусматривали «бытовые» действия: присыпание ран песком с чтением заклинаний, внесение кувшина с водой в новый, еще не заселенный дом, приготовление различных амулетов и т. п. Символические процедуры выражались в том, что заклинатель, к примеру, отсылал наложенное на человека проклятие обратно к тому, кто это проклятие наложил, или находил дыхание умирающего у ветра, зрение — у солнца и т. д. Что касается магических жертвоприношений, то, как писала Т.Я. Елизаренкова, «ритуал жертвоприношения взят магией из религиозной практики, однако этот ритуал используется совсем в иных целях, что отражается и на его материальном воплощении. В целом сохраняется принятая в обрядах шраута форма ритуала: раскладывается жертвенный костер, зажигается огонь, в него совершаются возлияния, произносятся мантры. Но только в целях магии жертвенный костер должен быть обращен к югу — стороне царства мертвых (а не к востоку или северо-востоку — области богов); вместо коровьего топленого масла (корова — священное животное) совершается возлияние растительным маслом, особенно приготовленным из растения ингида; вместо того чтобы брать все правой рукой, как это делает жрец в обычном ритуале, заклинатель все берет левой и т. д. В таких случаях, как магическое жертвоприношение, буквальные действия неотделимы от символических».