Mif-legenda

В буддизме свастика называется «печатью сердца»; по легенде, она была запечатлена на сердце Будды. Изображения свастики кладут на сердца посвященных после их смерти.

Что касается лотоса, то этот цветок как бы представляет собой модель мироздания: он существует одновременно в трех сферах бытия — в воде, на земле и в воздухе. Благодаря этой «тройственности» лотос метафорически толкуется как олицетворение человеческой природы, пребывающей одновременно в материальном, духовном и интеллектуальном мирах.

Лотос — цветок, возникший из пупа Вишну; согласно мифу, из этого цветка появился творец мироздания Брахма.

По Е.П. Блаватской, это цветок олицетворяет вселенную, возникающую из неподвижного перводвигателя. Мистическая география индуизма соотносит плавающий по воде лотос с землей, плывущей в мировом океане; в этой модели чашечка цветка олицетворяет священную гору Меру, а лепестки означают четыре стороны света.

В буддизме лотос признается священным растением. У Будды Гаутамы «глаза лотоса. ноги лотоса и бедра лотоса». Учитель, распространивший буддизм в Тибете, носил имя Падма-самбхава («возникший из лотоса»). Бодхисатву Авалокитешвару в одной ипостаси зовут Падмапани («держащий в руках лотос»), и цветок в его руках есть выражение сострадания. В другой ипостаси его зовут Падманартешвара («бог танца с лотосом»). Лотос также символизирует познание, позволяющее соскочить с колеса перерождений и достичь нирваны.

«Конкретная» символика лотоса определяется количеством его лепестков. Пятилепестковый — пять чувств, пять миров, рождение, инициация, смерть. Семилепестковый — семь небес, семь планет, семь дней недели. Восьмилепестковый — «сердце бытия», место пребывания Брахмы. Девяти-лепестковый — человек. Двенадцатилепестковый — вселенная. «Тысячелепестковый» лотос с треугольником посредине — последнее откровение.

В ходе пуджи божеству предлагается угощение (найведья), которое затем как бы возвращается людям освященным (прасад). Само богослужение состоит обычно из четырех основных обрядов, совершаемых рано утром, в полдень, вечером и в полночь, а также двух дополнительных церемоний — дополуденной и послеполуденной. Необходимая составляющая богослужения — обряд дипарадвей («служение светом»), при котором перед изображением божества совершают круговые движения светильником.

Эротические скульптуры и изображения, украшающие собой стены и фасады многих индийских храмов, олицетворяют служение божеству в слиянии влюбленных; кроме того, они так или иначе связаны с магией плодородия, поэтому их присутствие в храмах, утверждающих жизнь во всех ее проявлениях, вполне уместно.

Раз уж была упомянута магия, стоит остановиться на этом вопросе подробнее, тем паче что магические обряды сыграли в развитии индийской культуры немаловажную роль. Священная книга магических обрядов и магических заклинаний — «Атхарваведа» — представляет собой собрание магических текстов, которые группируются вокруг огня домохозяина (грихастхи) и круга обязанностей жрецов; «цель этих заклинаний — чисто профаническая, их основа отражает древнейшие народные верования не только ариев, но и доарийского субстрата Индии» (Елизаренкова). В «Атхарваведе» мы находим заклинания на все случаи жизни — заговоры против болезней и против яда, заговоры против нечистой силы, колдунов, реальных врагов, дурных примет и снов. Стихийных несчастий и бед, заговоры-искупления и заговоры-проклятия, любовные заговоры и целебные заговоры, заговоры, связанные с браком и потомством, и заговоры, связанные с царской властью; «имя им — легион».

Ведийская религия насквозь проникнута магией. Одни и те же ритуалы могли использоваться как в религиозных, так и в магических целях, даже когда речь шла о высоком культе типа посвящения царя и восхваления Индры. Примером текста такого «комбинированного действия» может служить заговор-обращение к Агни:

Запряженный спереди, вези, о Джатаведас!

О Агни, узнай, как это делается!

Ты, целитель, создатель целебного средства.

С тобою получим мы корову, коня, человека.

Так сделай это, о Агни Джатаведас,

Согласный со всеми богами:

Кто б нами ни играл, кто б ни пожирал нас —