Mif-legenda

От ран жестоко страдаю я

Не спешат мои друга ринуться в бой.

Верен мне только возница мой. (…)

Хороша пословица, хоть и стара:

Из одного полена не разжечь костра. (…)

Я один у брода, от войска вдали,

На самом краю Великой Земли…»

(Перевод С. Шкунаева)

Вдруг показались вдали колесницы. То спешили к Кухулину трижды пятьдесят юношей из Эмайн Махи. Были они так юны, что еще не могли называться мужчинами, и поэтому были неподвластны недугу уладов.

Вступили юноши в бой с врагами и многих побили, но сами полегли все до единого.

«Увы! — воскликнул Кухулин. — Кабы не страдал я от ран и были бы прежними мои силы, не дал бы я погибнуть юношам Эмайн Махи. Теперь же остается мне только отомстить за их смерть!» Велел Кухулин рыжеволосому Лойгу запрячь колесницу — и устремился на врагов. От великой ярости облик Кухулина исказился и стал ужасен: все его кости, все суставы и сухожилия пришли в движение, мышцы вздулись буфами, волосы встали дыбом и превратились в железные острия. Один глаз ушел в глазницу так глубоко, что и журавль не смог бы его достать, а второй выкатился наружу и стал размером с котел, в котором можно сварить теленка.

Стук его сердца был подобен рычанию льва, молнии сверкали вокруг лба, а над макушкой поднимался столб багрового дыма, словно над крышей дома, в котором зимним вечером остановился король.

Ринулся Кухулин разить врагов. Сражался он весь день и всю ночь, и никто не смог бы сосчитать, сколько воинов пало в том бою от его руки.

А утром вернулся к нему его прежний, приятный облик.

В войске четырех королевств было много женщин и девушек, поскольку многих воинов сопровождали их жены и дочери.

Кухулин захотел показать им, что он снова обрел свое приятное обличье, ибо вряд ли кому из них пришелся по нраву тот страшный образ, который он принял в бою.

Облачился Кухулин в шелковую рубаху и пурпурный плащ, падающий пятью складками и украшенный бахромой. Его глаза сияли, как драгоценные камни, волосы, черные у корней, красные посредине, золотые на концах, лежали кольцами. Сел Кухулин в свою колесницу и проехался перед вражеским войском — туда и обратно.

Женщины четырех королевств любовались его красотой и просили своих мужей и отцов посадить их на щиты и поднять повыше, чтобы могли они лучше видеть Кухулина.

Тем временем кончился срок заклятья — и отпустил уладов их недуг, восстали они с одра болезни. Король Конхобар собрал войско и во главе его двинулся к границе Улада, на помощь Кухулину.

Услышала королева Медб шум и грохот, будто рухнули небеса на землю, или море со всеми рыбами хлынуло на сушу, или раскололась мировая твердь. То скакало войско уладов, и земля содрогалась под копытами коней.

Затем увидела королева Медб вдали клубы тумана, сквозь который виднелись холмы и утесы, чернели глубокие пещеры. Был тот туман дыханьем уладских воинов и их коней, холмы и утесы — шлемами на их головах, пещеры — ртами, раскрытыми в воинственном кличе.

И вот вступило войско уладов в бой с войском четырех королевств.

Но Кухулина улады не пустили в битву, его связали ремнями, сказав, что покрытый тяжкими ранами, он не сможет устоять против врагов.

Лежит Кухулин, распростертый на ложе, и с криком рвется в сраженье. Рядом с ним сидит его верный Лойг.

Спросил Кухулин: «Кто начал битву, друг мой Лойг?» Лойг ответил: «Самые молодые улады».

«И как они бьются?» «Храбро, о, Кухулин».

«Горе мне, — воскликнул Кухулин, — что я не с ними!» Некоторое время спустя, он спросил: «А кто теперь идет в бой?» Ответил Лойг: «Опытные воины. Вышли они из своих шатров, и те, у кого выход был обращен к востоку, прошли прямо сквозь шатер на запад, чтобы не мешкать, обходя его».

«Увы! — воскликнул Кухулин. — Нет у меня сегодня сил, чтобы быть среди них».

Меж тем улады и воины четырех королевств рубили, кололи, резали, убивали и крушили друг друга, и делалось это уже долгое время. Сама королева Медб взялась за оружие и ввязалась в бой против уладов.

Сказали улады: «Мы ни на шаг не отступим перед врагом, пока небеса у нас над головой, земля под ногами и море вокруг!» Вот в самом центре сражения враги стали теснить короля Конхобара. Услышал Кухулин, как звенит щит короля под ударами вражеских мечей, и воскликнул: «Неужели кто-то посмел нанести удар по щиту моего короля, пока я жив!» Разорвал Кухулин свои путы, поднялся с ложа. Не было у него никакого оружия, лишь стояла неподалеку колесница. Кухулин взвалил ее на плечи, устремился в гущу сражения и стал разить врагов, нанося удары колесницей направо и налево. К вечерней заре в руках у него остался лишь пучок спиц от колеса да несколько жердей от бортов, но и тогда он продолжал сражаться.

Дрогнуло войско четырех королевств — и обратилось в бегство.

Меж тем королева Медб поспешила отправить под хорошей охраной Донна Куальнге в свою столицу Круахан.

Трижды взревел Донн Куальнге, оказавшись в незнакомом краю. Грозным ревом ответил ему Финдбеннах — бык из стада короля Айлиля.