Mif-legenda

Однажды позвал Карл IV к себе в Пражский замок архиепископа Арношта из Пардубиц, верховного канцлера, наместника королевства Чешского, и других знатных особ и придворных, а также некоторых знаменитых ученых магистров, и среди них – своего астролога. Окруженный гостями, сидел король за столом в великолепной зале, деревянный потолок которой был украшен резьбой, живописью и позолотой, а стены увешаны дорогими гобеленами французской работы. На столе в сиянии множества восковых свечей блестела и сверкала золотая и серебряная посуда – тарелки, чаши и кувшины изысканной формы, с вычеканенными на них узорами.

В зале было душно, и когда ужин кончился, встал император и предложил своим гостям пойти подышать свежим воздухом. Вышел он с архиепископом на балкон, вход на который был прямо из зала, а за ним, оживленно разговаривая, двинулись знатные гости и магистры.

Но, вступив на широкий балкон, замолчал император и его советники, притихли и остальные гости. Все умолкли, взволнованные красотой раскинувшегося перед ними города.

Летняя ночь спустилась на дремлющую Прагу, залитую сиянием полной луны, а местами погруженную в глубокие тени. В волшебном свете вырисовывались фронтоны и кровли домов, храмов, башен, блестели окна и выступы зданий, а купы деревьев в многочисленных городских садах и на островах приобретали в зыбкой полумгле мягкие, неясные очертания.

Все дышало глубоким покоем. Лишь внизу, в запрудах, гулко шумела вода. Как зачарованные, смотрели король в придворные на город, казавшийся еще прекраснее в изменчивом свете луны; взоры их блуждали по окутанным синеватым туманом склонам Петржина, по Малому городу, лежащему прямо под ними. Долго глядели они на окрестности, озаренные лунным светом, на дворец архиепископа у реки, на сверкающую позолоченную кровлю его сторожевой башни, на старый мост, на реку, что светилась, как разлитое серебро, на гетто и Старый город, окруженный стенами и бастионами, над которыми возвышались соборы и башни, – на всю обширную Прагу. Темнели улицы и порталы домов; все тонуло в свете, тенях и глубоком мраке.

Дальше, на широких просторах за Старым городом, виднелась церковь святого Лазаря, одиноко и гордо высилась на Здерасском холме церковь святого Петра, за ней дремала деревня Опатовицы, белела в сиянии месяца церковь святого Штепана, что в Рыбнике, а еще дальше – церковь святого Яна на Боиште. Повсюду свободно струился лунный свет, заливая сады, садики, зреющие нивы и всю долину до смутно вырисовывающихся на горизонте покрытых виноградниками холмов.

Все молчали и не могли отвести глаз от этой чарующей картины; наконец король, растроганный величием И красотой раскинувшегося перед ним города, промолвил:

– Прекрасна моя страна! В любви к ней нахожу я великое счастье. Люблю я ее, как чудесный, неповторимый сад, лучший из всех садов мира… И в том саду самое отрадное место- она, наша Прага! Есть ли что-нибудь более прекрасное?