Mif-legenda

По окончании Троицких празднований, в Троицу или в Духов день, совершался обряд «проводов» березки, типологически близкий другим земледельческим ритуалам уничтожения чучела как символа календарного праздника. Одно из старых описаний этого обряда содержится в протоколе Святейшего Синода 1741 года: «а оные безчинники в толь великий и святой день [Духов день] вместо подобающего благоговения вышеупомянутые березки из-нося из домов своих, аки бы некую вещь честную, с немалым люд-ства собранием провожают <…> в леса <…> с великой скачкою и пляскою <…> и с нелепым криком».

Чаще всего деревце предварительно разряжали: снимали с него все украшения, оставляя иногда одну красную ленту. На Владимирщине от разряженной березы каждый из участников обряда отламывал по веточке, в Костромской губернии веточки обламывали прямо с ленточками. Остатки деревца шумной толпой несли к месту его уничтожения: в лес, ржаное поле, к реке.

Способы уничтожения троицкой березки могли быть разными в зависимости от местной традиции: её просто бросали в лесу или в поле, топили в воде, сжигали на улице или дома в печи. В Тобольской губернии обряд потопления березки назвался «отпеванием», что говорит о его типичной «похоронной» направленности. Ритуал включал поклоны деревцу, вынос его из дома, шествие к реке, сопровождаемое печальными песнями, и наконец бросание березки в воду. На Смоленщине потопление осмыслялось как возрождение березы, о чем свидетельствуют слова сопровождающей обряд песни: «Стань, береза, по-старому, как стояла!»

Ритуальное уничтожение троицкого деревца имело магическое значение: березка, оставленная во ржи, должна была, по поверьям, охранять посевы от града, заморозков и червей; брошенная же в воду, она способствовала обеспечению влаги в земле, и соответственно, хорошему урожаю. На это указывают тексты песен, исполнявшихся во время «проводов» деревца:

Ай, густо-густо на березе листьё,

Ой-ли, ой люли, на березе листье.

Гуще нету того во ржи, пашеницы.

Господа бояре, мужики крестьяне!

Не могу стояти, колоса держати,

Буен колос клонит.

В белорусской и украинской традициях троицкую березку сохраняли до Купалы и сжигали в купальском огне.

Троицкая неделя была одним из периодов в году, когда традиционными предписаниями человеку позволялось узнать свою судьбу. Поэтому многие люди, особенно девушки, совершали гадания, большинство из которых было связано с березой. Так, например, на ночь сплетали ветки березы с травой в косу, а наутро смотрели: если коса расплелась, то быть в этом году замужем, если же нет — остаться в девушках. Бросали также сплетенные венки на березу: в зависимости от того, зацепится венок на деревце или упадет на землю, судили — выйдет девушка замуж в ближайшем свадебном сезоне или нет. Венки из березовых веток, которые носили на голове всю неделю, кидали в реку: утонет венок — к смерти, прибьется к своему берегу — ждет продолжение девичества, к чужому берегу уплывет — непременно быть замужем. В некоторых местах гадания связывались непосредственно с обрядом потопления троицкой березки: если деревце начинало сразу погружаться в воду, полагали, что девушка, которой доверили бросать березку, не проживет и года. Иногда девушки вслед за деревцем пускали по реке его ветки с ленточками, по которым загадывали не только на себя, но и на своих родных: плывет — к добру, тонет — к беде.

С троицкой березкой были связаны поверья. В Костромской губернии верили, что девушка, вставшая быстрей других под завитую березу, первой выйдет замуж. Здесь же полагали: если сесть в тень троицкой березки и загадать желание, оно обязательно исполнится.

Таким образом, использование березы в троицких обрядах обусловливалось представлениями об образе этого дерева как воплощении плодородия, как объекте, соединяющем мир живых и мир мертвых и мифологических существ как родовом центре, который в древние времена соотносился с божеством-предком, прародительницей, покровительствующей женщинам.